
Эта история случилась давно, чуть более трех лет назад. Уголовное преследование моего доверителя длилось всего лишь три дня. Однако при иных условиях линии защиты могло бы успешно закончиться постановлением обвинительного приговора по ч.3 ст. 260 УК РФ, предусматривающей ни много ни мало, а до семи лет лишения свободы. Преступление тяжкое, и поэтому примирение было бы невозможным. Да, и потерпевшая сторона вряд ли бы пожелала прекратить дело за примирением сторон.
В Томской области моему доверителю лесничество выделило участок земли, так называемую деляну, для вырубки определенного количества леса. Стволы отметили специальным клеймом и началась работа.
Трудно сказать, что сподвигло лесника заподозрить моего доверителя в вырубке леса за пределами выделенной деляны, однако на предложение показать место хранения спиленных стволов деревьев, мой доверитель ответил положительно.
За тридцать километров от деляны доверитель привез лесника для подсчета-учета лесоматериала, где их уже ждала группа оперативных сотрудников во главе со следователем.
Далее всё как обычно. Составление протокола осмотра места происшествия, изъятие бензопилы, топоров, доставление доверителя в отдел полиции, разговор по душам на тему «Как это было» и возбуждение уголовного дела по ч.3 ст. 260 УК РФ. Сумма ущерба тянула на 350 000 рублей.
На следующий день доверитель был вызван повесткой для допроса в качестве подозреваемого.
Выйдя из отдела полиции, доверитель позвонил мне: «Помогите…».
Собрав предварительную информацию по делу, мною было принято однозначное решение занять позицию, отрицающую факт незаконной рубки леса, рассказав следователю, как это было на самом деле.
Перед допросом я предложил следователю пообщаться не под протокол, ясно обозначив позицию. Доверитель осуществлял вырубку леса строго на отведенном для этой цели участке; вырубка леса за пределами выделенного участка исключалась полностью; для валки леса использовалась только изъятая в ходе осмотра места происшествия бензопила; причастность доверителя к незаконной рубке леса отрицается полностью; никакого ущерба никому причинено не было.
Мягко говоря, следователь была крайне удивлена такому повороту событий и, перейдя в наступление, гордо заявила, что вчера в этом же кабинете мой доверитель при находящихся здесь же двух других ее коллегах излагал совершенно иную версию, всё полностью признавая, и при необходимости коллеги-следователи могут это всё подтвердить на допросах и очных ставках.
«Конечно могут, однако такие показания будут недопустимыми, о чем уже давно неоднократно говорил Конституционный Суд РФ. Уверен, Вы это знаете» — с улыбкой сказал адвокат Стрижак.
Минут на 15 следователь покинула кабинет, а вернувшись, гордо заявила: «Хорошо. Сегодня я допрошу Вас в качестве свидетеля. Но когда придет трасология по бензопиле, мы с Вами еще встретимся».
Следователь не знала, что из соображений хозяйственности доверитель при осмотре места происшествия из своих пяти бензопил вручил ей свою старую, давно не использующуюся ни в каком деле Husqvarna. Поэтому защите было заведомо известно, что ничего хорошего для следователя трасология не покажет.
Следователь допросила моего доверителя в качестве свидетеля, выслушав прочитанные по бумаге заранее согласованные показания, а затем посоветовала хорошо подумать над тем, чтобы не было хуже.
Прошло чуть более трех лет. Вероятно, трасология для пользы дела следователю так ничего и не показала. Над тем, чтобы не было хуже ни я, ни мой доверитель повода думать не имели. Правда, и Husqvarnaтак до сих пор никто и не вернул. Вероятно, кому-то стала нужнее…
P.S. Послевкусие от завершения толком так и не начавшегося дела осталось яркое. Всё было сделано оперативно, четко и правильно. Потому и говорят: «Куй железо, пока горячо». Однако, прояви следователь днем ранее смекалку, не поленись и допроси моего доверителя в качестве подозреваемого с адвокатом по назначению, у игры мог бы стать совершенно иной финал.
Всё хорошо, что хорошо кончается.